когда то давно, у январьского окна.

Когда идет снег, в этом дворике он падает вверх.

Потоки воздуха попавшего в ловушку хитрого архитектора, закручивают милльоны пушистых снежинок таким образом, что не видно падают ли они на землю вообще. При взгляде в окно видно лишь как они спокойно, словно на пленке отматываемой назад, подымаются в небо. Хотя, может этот дворик вовсе и не дворик, может в этой точке пространства все наоборот. Не исключено, ведь это сдание когда-то пренадлежало военным и окуатно таинственным совковым мраком. Как-то раз я даже видел в этом дворике странное гусиничное механизированное существо, называемое местными курсантами с каким-то волнующим трепетом и впол голоса - эРэЛэС. Может оно и повинно во всем это зимнем прекрасии... Спросить некого, игрушичные солдатики исчезли, а вместе с ними исчезла и таинственная Эрэлэса.
Сколько раз я вот так сидел и смотрел в этот двор, пытаясь разогнать свои мысли, но именно сегодня он устроил мне маленький сеанс психоанализа. Я заметил, что стенка вокруг сточной трубы отлепилась достаточно семмитрично, чтобы получившиеся пятна напоминали картинки Роршаха. И вот от первого до четвертого этажа я вижу препарированное и распятое иголками тельце лягушки, а выше, между пятым и шестым этажом бюст молодой девушки с убранными на затылке волосами.
Да, интересный дворик, в него приятно смотреть и не думать о каком-то Хайдеггере, о его истинах и ситуациях, и одновременно слушать эхо шагов в коридоре, эхо похожее так сильно на больничное. Аудитории как палаты, преподователи как врачи, а студенты сответственно пациенты, хотя хотелось написать неполиткорректно "больные", но кто здесь больной это еще вопрос. И вот здесь пытаются лечит знанием, но за долгие годы, у меня на этот препарат выработалась аллергия. И поэтому в стивенкинговоском ожидании "конца всей это мерзости" максфраевской "экзистенциальной размазни", в мучительных, как роды шестерни, хайдеггеровских попытках подчинить себе волю, дабы хоть как-то осмыслить необходимость предписываемых лекарств, м н е приходиться с к у ч а т ь. Загибаться в лучах света размазанного серыми тучами. И если каждый действительно велик относительно своего ожидания, то в данный конкретный момент, момент ожидания абсолютно невозможного, моё величие зашкаливает по всем мыслимым и немыслимым критериям. Настолько, что еслибы сейчас все было наоборот, как в те моменты когда снег кружась подымается в небо, то выйди я в окно, я бы упал в серые объятия январьского неба.